Вам приходилось оставлять отпечаток своего сапога между следами медведя, лося и волка? Пробирались с лебедочным тросом по топкой заболоченной глине под моросящим дождем, на каждом шагу рискуя продолжить путь босиком (в сапогах-то тайр-локи не стоят)?

Тогда вы совершенно не удивитесь тому, что подобное нехитрое и очень грязное развлечение может подарить столько непосредственной детской радости совершенно нормальным (с виду) и периодически серьезным людям.

Вторая вылазка в леса со сборной командой непосед из Автовентури и OffRoadClub.Ru уступала первой (мартовской Архангельской) по километражу. Но по количеству застреваний-буксований («лечебные» грязи успешно оттаяли) и продираний свозь дебри — значительно превосходила. Отсутствие снега открыло доступ (если это можно так назвать) к вожделенным непролазным «свороточкам», на которых разве что баобабы не выросли (холодно им на русском севере, а то по времени успели бы).

Но разве этим можно напугать энтузиаста с бензопилой? Сказано «дорога» и амба. Проедем.

А музыкальное сопровождение каково! То самое, столь близкое сердцу каждого джипера — шум ветра в кронах деревьев, утробное дизельное тарахтение и в резонансе тонкий многоголосый писк из миллиардов голодных глоток крохотных крылатых кровопийц!

Их временами было столько, что сдохни они все разом, из них вышла бы отличная широкая насыпь, по которой можно изящно и легко перебраться через любую взорванную трясину, даже не подключая передний мост.

Ехали тремя машинами — две семидесятки на 36” симексах Ильи Барсукова и Ромы Стулова и старый знакомец хайлюкс, недавно сменивший предыдущего папу на новенького — Михаила Рябинина. Миша перед поездкой обул друга в 33” тапки но, чего уж там, местами машине приходилось тяжеловато.

Стартовали без Ильи, и уже в сумерках, проезжая мельчающие деревушки, озаботились «а дальше-то куда?». Звонок другу. Рома слушает инструкцию в трубке и удовлетворенно кивает «… папа все знает! Папа нас не оставит!»

На первую стоянку остановились вблизи Верховажья, над речушкой на холме. Как же хороша палатка-автомат — кинь на землю, дерни за веревочку — (дверца и откроется) избушка готова.

Пока не стемнело окончательно, успела собрать спиннинг, сбегать рысью на речушку и поймать щуку размером с огурец.

Отпускаю зубастый позор в родную среду, а черный лес на горе одобрительно урчит и подмигивает двумя желтыми огнями. Барсуков по координатам прибыл.

Эпический прорыв в никуда состоялся на следующий день, когда мы полдня лебедились через болото, враз превратившее грязевые колеса в круглые комья тяжелой липкой глины — и прорвались, наконец!

Выдохнули облегченно, смотали тросы на кронштейны, вернули нормальное давление в шинах…

…сняли резиновые сапоги и с молодецким гиком собрались было рвануть глубже в глушь, когда рация ушедшего вперед флагмана печально сообщила «… возвращаемся. Туда дальше дороги совсем нет». С упором на слове «совсем».

Вязкий глиняный полигон со следами неведомых зверушек (не то барсук, не то енотовидная собака) — оно, оказывается, было «дорога».

Опять сдуваться и лебедиться? Ну, это уж слишком для одного дня! Смерив взглядом развороченную тремя буксовавшими машинами колею, Барсуков хмыкнул и лихо пробуровился обратно, не застряв даже на полколесика.

Ромочка Стулов, вдохновленный увиденным, зыркнул хищно, пригнулся за рулем а-ля пилот истребителя при виде недобитого вражеского бомбардировщика и вжал педаль газа в пол!

Семидесятка, как старый боевой конь, получивший шпору, вздрогнула, рванула с места в карьер и проскакала по страшной колее на одном дыхании.

Хайлюкс опять лебедился. Ему положено. Он самый низкий.

А речушки какие славные проезжаем, какие звонкие! Коленьга, Кокшеньга, Кулой… попили ледяной кристальной водички, птичек послушали, посверлили взглядами омутки (где сидят, наверное, жирные вкусные рыбешки) и погнали дальше.

Труба зовет! Непокоренные пампасы манят!

Михаила нашего в одной из деревушек едва не уволокла вместе с хайлюксом местная шаловливая барышня бальзаковского возраста под предлогом показать родник с ключевой водой. Прищур у нее при этом был как у той вороны, которой бог послал кусочек сыра. Но доблестный десантник не лыком шит, штаны порвал — но отбился! Не ходите, дети, в Африку гулять…

Не обошлось и без культ-программы. В Тарногском Городке посетили парочку музеев (ты еще долго будешь являться мне в кошмарах, яйцеголовое чучело рыси с бешеными глазами навыкате и зубастой улыбкой до ушей — руки оторвать тому таксидермисту), поели мороженку, полюбовались на сосновую рощу и древние достопримечательности, до сих пор почитаемые, как священные.

К переправе через Поршу подошли в хорошем настроении и с желанием немножко пошалить. 73-й флагман, как ему и полагается, залез в воду первым — медленно и степенно, прощупывая дно. Дети свесились из окон, ловя руками брызги и птицу счастья. Хотелось колбаситься, а не прощупывать.

Хотелось всем! Поэтому я угнездилась в окне с камерой в руке, а Ромочка, понимая, что нужно пользоваться моментом, ибо речка не широкая, с веселым рыком нажал на гашетку.

Семидесятка вгрызлась в толщу воды и, разгоняя волны с азартным воем, как атакующий эсминец, помчала нас к противоположному берегу под радостный хохот больших и маленьких зрителей. Выскочили на крутой бережок в клубах брызг и пара, обратив в бегство папарацци. («Ну, как я???» — одобрительный кивок: «По-стуловски!!»)

Хайлюкса накрыло по капот. Ему положено. Он самый низкий.

Ночевать остановились на Уфтюге. Маленькая заросшая речка. В ней обязана быть щука. С этой полусонной мыслью отчаливаю в свой «домик принцессы» («…а она, между прочим, считается двухместной!» — «Так это они, наверное, китайцами меряли. Поперек их и пять штук поместится!»).

Но не сразу… очень долго сидим у костра, разговариваем.

Птички трещат на разные голоса. Я никогда не видела белые ночи. Так странно. Закат плавно переходит в рассвет.

В два часа ночи начинают куковать кукушки. Рома прислушивается к шуму ветерка в ночном перелеске, пытается мне объяснить, что в этих местах вальдшнепы не «хоркают», а только «кхекают».

Утром иду на речку. Заброс — окунь. Утро обещает быть бодрым! Возвращаюсь за пакетиком… Через пару часов пакетик наполнился двумя щучками кило по полтора и полудюжиной окуней. Приношу соратникам. Чистить, говорю, сами будете… а они радуются, как дети.

А вечером холодные рыбьи тела ромочкиными золотыми руками были превращены в Пищу Богов путем горячего копчения, и жадно съедены с запеченной в золе картошечкой и Главным Секретным Ингредиентом Любого Застолья!

Вы когда-нибудь раздували угли вентилятором? Весьма рекомендую. Очень действенно и выглядит потешно. Это, по всеобщему решению, был до сих пор наш лучший вечер за эту поездку…

Всем известно, что прочность дружбы проверяется лишь в самых тяжелых условиях! Да, я про бензопилу. Поэтому когда барсуковский 73-й, первым прокладывавший путь в первобытных дебрях, когда-то бывших дорогой, уткнулся в бревно, изображавшее шлагбаум на убегающей под гору колее, всем все сразу стало понятно.

Три отточенных многолетней практикой движения бензопилой — и шлагбаум превращается в элегантную поленницу. Семидесятки, тарахтя и переваливаясь, легко переползают ее и скрываются в густых зарослях «ниже по течению».

Хайлюксу на 33”-х колесах труднее. Он кряхтит и ойкает. И снизу страшно (защиту помял), и сверху царапается (обклейку попортил). Приходится крошить поленницу мельче.

Но ему положено… и вообще, он экспедиционник!

А снизу снова брод, и живописный какой — на высоких берегах лес колышется, разрушенный бревенчатый мост напоминает о былом величии.

На мелководье головастики на солнышке греются. Птички поют, цветочки желтенькие к воде головки склоняют. Разбивая зеркало воды с отражением стройных березок и пугая головастиков, сваливается в речушку первый внедорожник, за ним второй и третий. Заодно и помылись.

Перелазим без проблем, но не все так безоблачно: ничем до сих пор не огорчавшая Ромина машина вдруг захромала. Здоровенный боковой порез. Где словили — непонятно! Чинимся прямо посреди дороги в деревушке Полдарса — мальчишки местные на мотоциклах примчались, рассматривают машины, забыв, куда ехали и какой нынче год. Экстаз, восторг и священный трепет.

Эпохальная веха. Почти НЛО.

Прекрасная широкая река Сухона, где хотели изначально провести и две ночевки и дневку, замысловатым рисунком ряби у берега показала недвусмысленный кукиш.

Рыба не клевала.

Подъязки плещутся, а мух нахлыстовых не жрут.

Уже в сумерках на каменистом ровном мелком участке поймала на воблерок какого-то дурного щуренка типа «шнурок», похожего на пойманного в первый день. Стыдоба, да и только.

Позже местные рассказали, что в это время у рыбы жор на белую бабочку, коей там тучи, стада и мириады куда ни глянь, и всякие блесны-воблеры ей все равно, что свинье речной жемчуг.

Засим собрали манатки и поехали смотреть Опоки — красивейшие высоченные берега реки, полосато-янтарные в закатном солнце, мыс Бык и фонтанирующий источник.

Пока дожидались лодку переправщика, делали снимки красивых бульков, благо фотоаппарат почему-то до сих пор не сломался, мальчик сильный имеется и булыжников цельный берег. Чем бы дитя не тешилось, лишь бы не вешалось.

В предпоследнюю ночевку на высоком берегу Сухоны спать не уходили до утра, жгли поистине царских размеров костер из распиленных напополам бревен, болтали, зависали над картами Вологодской и Архангельской областей, лазили со штативами по крутым склонам.

Ночная тьма мелькнула и растаяла.

Сквозь густой, как молоко, туман медленно вставало солнце, умудряясь согревать сквозь кружевные кроны деревьев и холодный утренний воздух.

Белые редеющие завитки все быстрее летели над рекой, и вода начинала искриться под первыми пологими лучиками. В какой-то момент туман рассеялся, и оказалось, что давно уже солнечный жаркий денек настал. А мы еще и не спали даже…

Уже днем нас строго спрашивали, что означали бензопила и хихиканье в пять утра. А мы что. Мы хихикали. Нам же нужны были дрова для царского костра, а бревно — длинное.

Когда выдвинулись в сторону дома, я загрустила было — ну вот и закончилось все самое интересное, теперь скучно пилить целый день по асфальту в жаркие объятия московских пробок. Как выяснилось, подобные мысли посещали не одну меня, и тот, что сидит иногда на облачке и болтает босыми ногами, нас услышал. А на ловца и зверь…

Экспедиционник покинул нас на одной из заправок и умчал напрямки в Москву, а мы съехали с трассы в поисках местечка для заночевать.

Тут вот и речка Двиница рядом и дорожка есть, вроде все предельно просто. Дорожка. Ага. Лесовозная глинисто-лужистая колея типа «американские горки» не отпускала нас почти час («… да, Саныч умеет свороточку найти!»), и в итоге уже в густых сумерках вывела в деревню Казнакурьево, где первое, на что мы наткнулись, был УАЗ Hunter с бамперами РИФ чуть ли не самого первого поколения.

И хозяин рядом стоит. В глазах живой вопрос. Явно ждет. («Мне только что из соседней деревни звонили. Сказали, что едут два красных джипа. А вы к кому?»)

А мы просто так, отвечаем, а сами во все глаза рассматриваем диво дивное, чудо чудное, детище буйной инженерной мысли и очумелых рук: самоварный вездеход на огромных колесах с надувной лодкой на кузовке. И буквально через пять минут подлетает второе похожее чудище с ватагой веселых мужиков.

Радуются нам как своим, вокруг машин наших суетятся, как дети вокруг новогодней елки, вопросы задают.

Мы же, как удивительное явление рассматриваем их всепролазных монстров, которые и ездят, и плавают, и разве что не летают, бензин, правда новоприбывший негуманно жрет. Пока не решили, как исправить.

Кого могут найти джиперы в глухой глуши? Конечно, других джиперов. Это же ясно, как день.

А на дворе, между прочим, ночь полнолунная...

Излишне рассказывать, где мы ночевали и о чем разговаривали до поздней ночи. Не пришлось дергать за веревочку «домик принцессы», здравствуй, преждевременная человеческая постель.

Удивительные встречи в удивительных местах не оставили нас и в этот раз.

Спасибо, Юра за приветливость и гостеприимство. Надеюсь, еще увидимся. Атлас Вологодской области толстый такой. А мы побывали всего-то на нескольких страничках…